природа материала и способы ее изучения

Прежде всего следует помнить, что, не имея точных данных о природе материала, из которого построен объект, не зная его свойств и техники его обработки, вообще нельзя браться за реставрацию; если мастер не знает точно, находится ли у него в руках живопись масляная, темперная или маслено-смоляная, он не имеет права производить реставрацию, так как он легко может испортить предмет, подлежащий реставрации.

Случай из лабораторной практики последних лет объяснит это лучше всего. Десять лет тому назад при раскопках в Керчи был открыт клад: в глиняном горшке было найдено более 2000 монет; все эти монеты сплошь и насквозь были пропитаны зелеными окислами и срослись в зеленые комья. Судя по зеленому цвету окислов, столь хорошо известных каждому археологу, думали, что в данном случае в руках клад медных или бронзовых монет; так это и было зарегистрировано в археологической описи; монеты эти были переданы в лабораторию Института археологической технологии для очистки. Подробное изучение дало возможность заподозрить, что это—что-то другое, во всяком случае не одна медь. Более точный анализ установил, что все это от первой до последней вещи низкопробное серебро, с довольно значительным количеством меди, которая в местных условиях минерализовалась в угле-медные соли, спаявшие все вместе. При очистке под этой зеленой коркой были обнаружены белые, совершенно чистые монеты. Без предварительного исследования работа могла бы закончиться весьма неприятными результатами, так как серебро не выносит тех способов, которые обычно применяются к меди, наоборот, серебро очищается и восстанавливается реактивом, разрушающим медь. Таких случаев в практике каждой реставрационной лаборатории не мало, но еще больше таких, где изучение останавливалось, не дойдя до конца, из-за поспешности, с которой обычно требуют производства работы.

Способы изучения разделяются на несколько категорий: анализ макро- и микроскопический, химический и физико-химический.

Макроскопический способ исследования — это зрительное исследование без приборов. Конечно, тот, кто производит подобные исследования, должен иметь известную подготовку в распознавании материалов. Реставратору следует заранее познакомиться с основными признаками, физическими свойствами и с технологией тех материалов, которые ему приходится реставрировать; но он не может быть энциклопедистом и поневоле должен сосредоточиться на глубоком изучении какой-либо одной области; но музейный работник, ведущий научно-исследовательскую работу, историческую или экономическую, и имеющий на своей ответственности разнообразные коллекции, должен познакомиться шире с существующими приемами реставрации, не потому, что он сам должен ее производить, но он должен знать, как она может и должна производиться; он должен уметь разобраться в работе реставраторов, указать им свои требования в ясной, конкретной форме, а не «вообще», так как в последнем случае музей окажется на поводу у реставратора и работа последнею станет по существу бесконтрольной. Поэтому музейный сотрудник должен быть знаком и с теми, более сложными способами, которые позволяют раскрыть природу материала.

Вопрос о научной реставрации всегда и прежде всего упирается в точное научное определение материалов, в знакомство с технологией; как бы опытны ни были те или иные работники, ограничиться в своей работе только макроскопическим осмотром они не могут без риска серьезных ошибок.

Для того чтобы не допускать этих ошибок, необходимо прежде всего усилить свои глаза. Существующие для этого приборы, лупы и микроскопы в состоянии увеличить наше зрение в 10—20, 100, 500, 1000 и даже 1500 раз. Такое увеличение позволяет разбираться с очень большой точностью в материалах.

В Гос. Русском музее среди картин мастеров первой половины прошлого века была картина художника Тропинина, вся покрытая черными пятнами. Неоднократно задавались вопросы, почему эта картина не реставрирована: оказывается, реставратор не знал, как приняться за реставрацию данной картины, считая ее очень сложной. Ему казалось, что когда-то, лет 50 тому назад, когда эта картина отчего-то пострадала, кто-то ее поправлял, а так как эти поправки никогда не могут иметь тона и красочного материала подлинной картины, они с течением времени изменяются; в данном случае они потемнели и обозначились в виде темных пятен. Когда эта картина была исследована под микроскопом Фуэсса, при увеличении только в 30 раз, черные пятна оказались плесенью — микроскоп очень ясно показал строение плесневых грибков. Удаление этой работы микроорганизмов, конечно, неизмеримо легче и ведется совсем иными способами, чем удаление записи.

Очень любопытен другой случай. В бывшем Софийском соборе в Киеве производилась реставрация грандиозной мозаики. Когда часть реставрации была произведена, с мозаики была удалена копоть и грязь, на ней показались какие-то белесоватые налеты. Дирекция музея забеспокоилась, боялись, что мозаике нанесены повреждения во время очистки от грязи. Была вызвана большая комиссия из специалистов Ленинграда, Москвы и Киева. Дело решил микроскопический анализ: стеклянные кусочки мозаики показали под микроскопом, что в стекле начался своеобразный процесс расстекловывания, чему рано «ли поздно подвержено всякое стекло, и очистка от грязи только выявила этот процесс, сама же грязь как раз могла способствовать процессу расстекловывания.

Следовательно, мы должны говорить не только о макроскопическом исследовании, но обратить серьезное внимание и на исследование микроскопическое, потому что без этого очень многие явления и очень многие процессы невозможно будет определить.

Принципиально каждый ценный предмет, подлежащий серьезной реставрации, должен быть исследуем с точки зрения его природы и технологических свойств. Мы пользуемся при этом осмотром макроскопическим и орудиями, усиливающими наше зрение. Для практических работ в небольшом музее нет необходимости прибегать к таким сложным приборам, как большой микроскоп, ибо это требует большого умения, необходимости приготовлять микропрепараты или применять специальные источники света, особенно, если приходится работать в отраженном свете.

Обыкновенно достаточно иметь бинокулярную лупу, употребляемую для медицинских целей, так называемую дерматологическую.

Эта лупа удобна тем, что дает достаточно большое увеличение — до 160 раз; при этом изучение ведется двумя глазами, а не одним, как в обычный микроскоп, поэтому предмет сразу же чувствуется в объемном виде.

Более точное определение заставляет применять иногда более сложные и потому требующие специальных знаний способы изучения природы материала, как, например, химический анализ. Без такого химического анализа очень часто вещь остается для нас абсолютно немой. Это относится главным образом к вещам археологическим, которые без параллельного микроскопического и химического анализов часто не могут быть достаточно подробно изучены. Приведем и здесь пример из практики.

При недавних раскопках в Ольвии (древне-греческий город в устье Днепра) вместе с другими вещами был добыт маленький кусочек какого-то розового вещества. Считали, что это по всей вероятности кусочек окрашенного войлока. Когда же кусочек исследовали под микроскопом, то оказалось, что строение его не похоже на строение войлока — обнаружилось строение не в виде отдельных волокон, а в виде как бы веток растения, нечто напоминающее губку люфы. Более точное изучение под микроскопом привело к заключению, что мы имеем настоящую греческую губку. Оставалось объяснить розовый цвет. Химический диализ краски после ряда реакций привел к заключению, что мы имеем перед собой так называемый античный пурпур.. Этот пурпур получается из выделений особого средиземно-морского моллюска (murex'a), причем из каждого моллюска получается только одна капелька этой жидкости, которая сначала имеет желто-зеленый цвет, затем зеленый, синий и, наконец, пурпурный. Эта краска считалась в античном мире наиболее красивой « имела необычайную ценность; предметы, окрашенные настоящим подлинным пурпуром известны в очень небольшом количестве. И вот перед нами губка окрашенная подлинным пурпуром. Невидимому, эта губка служила орудием производства в какой-то пурпурной мастерской. Документ приобрел после такого анализа абсолютно новое значение он в сущности открыт заново.

Таким образом, путем химического анализа также устанавливается природа материала.

Такие примеры свидетельствуют о том, что часто материал не может быть определен по внешнему виду. Его определение возможно только в процессе длительного и тщательного анализа. Но тогда возникает вопрос: можем ли мы изъять из музейного предмета какую-то часть для анализа? Иногда такое изъятие может быть совершенно безболезненно, в других же случаях всякое изъятие страшно: позволительно соскоблить 10 г краски в картине для того, чтобы произвести тот «ли иной анализ? Конечно, нет, никто не позволит взять даже 0,1 г. В таких случаях необходимо применять исключительно тонкие микрохимические методы анализа.

Английский химик Лори исследовал красочные материалы картин таким путем: он брал краску той или иной живописи для анализа на острие иглы, на которой была сделана мельчайшая зарубка;

когда Лори делал укол иглой, на этой зарубке оставалось микроскопическое количество краски, достаточное для производства анализа. Конечно, микрохимический анализ может быть произведен только очень хорошим специалистом.

Несмотря на чрезвычайно малую навеску, точность такого анализа может быть весьма высокой; лаборатории Института археологической технологии удавалось делать анализы с точностью до одной миллионной грамма.

Но и это еще не является пределом точности исследования, потому что существуют еще более точные методы, в частности, методы физико-химического и спектроскопического анализа. В других случаях неоценимые услуги оказывает рентгеноскопия и исследование в ультрафиолетовых лучах (люминисценц-анализ).

Исследуя материал реставрируемого объекта и учитывая его технологические свойства, мы одновременно должны исследовать и характер разрушений, подлежащих ликвидации. Эти разрушения могут происходить или от обычных воздействий кислорода воздуха, воды, температуры, или вызываться специальными условиями жизни объекта в той или иной среде: в воздушной атмосфере, в воде или в земле.

Необходимо учитывать и те специальные последствия, которые происходят в результате перемены режима объекта, находившегося тысячелетия во влажной земле. Перемена среды резко нарушает установившиеся условия, к которым привык объект; надо принять все меры, чтобы перемена режима не стала для него гибелью. Это налагает исключительно серьезные обязанности на научного работника, ведущего раскопки или переносящего объекты из древнего здания с многовековым постоянным режимом в музей. Эти бесконечные «надо», «должен» — дело очень серьезное вообще, особенно строго должно соблюдаться при реставрационных работах, почему в дальнейшем встретится не мало подробностей, на первый взгляд ничтожных, но совершенно необходимых при серьезном отношении к делу.