О том, что такое реставрация, «Белорусский партизан» поговорил с гродненским реставратором Ольгой Петровой.

- Расскажите, как вы стали реставратором?

- Первоначально я хотела стать художником, а в детстве мечтала стать врачом-хирургом.

После окончания колледжа я поступила в санкт-петербуржскую государственную художественно-промышленную Академию искусств имени Штиглица (бывшая Мухинская академия), на бесплатное. Поступила на реставрацию живописи, чтобы была возможность заниматься и реставрацией, и живописью.

Сначала я не понимала принципов реставрации, зачем это вообще нужно, казалось, что гораздо важнее создавать. На курсе третьем ко мне пришло осознание важности этой профессии и я полностью переключилась на реставрацию. Творчество для меня теперь что-то второстепенное, то, что скорее для себя, как выражение своих мыслей, чувств. А реставрация – это то же врачевание. И в каком-то смысле сбылась моя детская мечта – я стала врачом для картин.

- Сколько в среднем времени уходит на реставрацию иконы?

- Конкретный ответ дать невозможно, каждый случай индивидуальный. Точно так же, как и человек: есть картина, у которой свои проблемы, есть болезнь, которую нужно вылечить.

В процессе работы проявляются скрытые болезни, который не видны на первый взгляд. Работа над иконой очень кропотливая, обычный зритель может и не заметить ту работу, которую ты можешь делать год.

- С какими иконами вам приходилось работать?

- Когда я училась в России, то работала с русской иконописной школой, она совершенно отличается от белорусской. В Гродно иконы очень своеобразные. У них более свободная манера, иконописцы отходят от канона, нет четких правил, границ, полная эклектика. Но есть образцы, которые поражают. Хотя все иконы поражают по-своему. Когда икона попадает реставратору в руки, он не имеет права давать оценку ее ценности и важности. Он просто ей помогает, так же, как и врач – когда к нему приходит больной, не важно, сколько ему лет, какой он национальности и социального статуса, его просто берут и лечат.

- Самый интересный случай, который запомнился?

- Самая запоминающаяся для меня – моя первая икона, Николая Чудотворца, которую мне дали отреставрировать в Академии.

На то в мя я занималась реставрацией картин и хотела перейти к иконам. Но с этим было сложно – нужно было проходить полную переподготовку. Моя любимая преподаватель, Анастасия Викторовна Большакова каким-то чудом согласилась меня взять. И как раз в этот день пришел заказчик с большой иконой Николая Чудотворца и попросил наших преподавателей, чтобы студенты ее отреставрировали. Эта икона, очень красивая, но в очень плохом состоянии, стала началом отсчета всему. Я стала заниматься именно иконами. В тот момент встретила своего будущего мужа, забеременела. На 8 месяце беременности я доделала эту икону, заказчик остался доволен. Я испытала тогда очень много чувств и эмоций, помимо навыков и опыта, который получила. Конечно, эту икону я не могу забыть.

Для дипломной работы я реставрировала потрясающую икону Иоанна-воина. Год я работала над одним элементом, под микроскопом, в мастерской, каждый день с 9 утра до 9 вечера.

Был еще один запоминающийся случай. Один заказчик принес маленькую икону, от которой мало что осталось. Исторической ценности она из себя не представляла. Он хотел восстановить ее в память об умершей бабушке и попросил написать икону заново. Я видела, с каким трепетом он к этому относится, и такую работу мне делать гораздо приятнее.

- Есть ли ощущение чуда после завершения реставрации?

- Ощущение чуда есть всегда, когда я завершаю работу, я вижу, как преображается икона, я сделала ей что-то хорошее, она – мне, т.е. между нами проходит взаимообмен энергиями.

Я могу работать с иконами совершенно бесплатно, потому что мне это в кайф. Тут товарно-денежные отношения отходят на второй план.

- Расскажите про сам процесс реставрации.

- Мне приносят икону. Сначала я на нее благоговейно смотрю. Затем фотографирую – тыльную и лицевую стороны, фрагменты на лицевой стороне (лика, рук, значительных утрат). Фотофиксация очень важна. По фотографиям можно судить, насколько ты качественно выполняешь свою работу. По фотографии можно судить, где ты внес свое, где испортил. Очень часто бывает, что во время реставрации делают записи, и от автора ничего не остается. Это преступление для меня. Поэтому хорошие качественные фотографии – обязательны в моей работе.

Дальше я изучаю икону и описываю ее, заполняю реставрационный паспорт с четкими данными, которые касаются иконы. Есть список описания сохранности, в котором по определенным пунктам разбираешь все, начиная от описания основы. В четком порядке описываешь даже гвоздики, их местоположение, количество, отверстия от жуков-точильщиков, есть ли жук, живой или нет и т.д. Затем переходишь на торцы, также по списку их описываешь. После этого переходишь на лицевую сторону: описываешь состояние сохранности лицевой основы, состояние сохранности лифкаса (грунта). Так постепенно переходим к красящему слою и описываем полностью все, что мы видим.

Затем переходим непосредственной к реставрации. Если икона в плохом состоянии, ее красочный слой сыпется или шелушится, я его укрепляю. Есть тысячи вариантов укрепления, иногда нужно подождать неделю, иногда нужно уже на следующий день снимать папиросную бумагу и приступать к дальнейшей работе. После этого я удаляю загрязнения на тыльной стороне, привожу в порядок основу, затем восстанавливаю утраты грунта и красочного слоя. В самом конце делаю условные тонировки.

Это поэтапные процессы, которые нужно выполнять, никак не отходя от плана.

- Наверное, в вашей работе нужно быть очень усидчивым.

- Бытует заблуждение, что работа реставратора очень спокойная, на самом деле это не так. Здесь протекает множество процессов, приходится работать с утюгами, микроскопами, нужно изготовлять разные препараты. Это очень активная работа. А что касается картин, 50% - это физический труд. Это гвозди, молотки, струбцины, подбивание картины на подрамник, натягивание холста. Это не занудный процесс, с каждой иконой, картиной – все по-разному. В этой профессии в принципе нельзя соскучиться.

- Расскажите о секретах своей профессии.

- Секретов в реставрации вообще не должно быть, потому что это врачевание, я – врач. Реставрация – это не творчество, это наука: химия, физика, реставрационные законы. Ты садишься за вещь и не можешь отступить от каких-то правил, иначе ты можешь ей навредить, сделать хуже. Это остается всегда на твоей совести. Точно также как человек приходит к врачу – на его совести, насколько компетентно он подошел к твоей проблеме, к твоему вопросу. Мое личное убеждение: клятва Гиппократа точно также относится и к реставраторам. Главное – не навредить. Если не знаешь, что делать с произведением – не пробуй сам, сначала узнай, спроси, потому что ты имеешь дело с вещью, у которой есть история, ценность. Это главный закон. Нужно к этому трепетно относиться. И если ты даже чего-то не знаешь, ты можешь этому научиться. Главный секрет – в твоем отношении, желании сделать хорошо и помочь.

- Что самое важное в реставрации?

- Правило «Не навреди» и уважение к произведению искусства. Сейчас есть проблема в понимании, что такое реставрация. Когда я знакомлюсь с другими людьми, или детьми, меня представляют как человека, который делает вещи новыми. Неправильно считать, что реставрация делает вещи новыми. Один из главных законов – это внести в произведение как можно меньше своего. Твоя задача – законсервировать, сохранить. Но проявлять свою инициативность здесь нельзя. Одно дело если ты работаешь в свободном русле: приходит заказчик и говорит, что у него от иконы осталось 20%, предлагает дописать. Тогда да, можно пойти на шаг вперед, но все равно стараться внести как можно меньше своего, ведь ты сохраняешь часть истории.

- Важно ли в реставрации знание церковных учений, Священного писания?

- Желательно. Но если человек не владеет этими знаниями – думаю, это не страшно. Но, мне кажется, если ты занимаешься реставрацией икон, тебе уже самому становится интересна эта тематика. Я получаю икону, мне интересно узнать об этом святом, если я впервые с ним сталкиваюсь. Даже если человек, не имеющий отношения к реставрации, узнает больше о канонической стороне иконы, это будет полезно. Икона – это явление совершенно уникальное, это книга. У иконы есть свои каноны, правила, законы, там имеет значение все – цвет, форма. Если уметь правильно читать, то ты не просто видишь какую-то картинку, образ святого, которому поклоняются люди, но ты еще и читаешь, что она тебе хочет сказать. Это важно знать на последней стадии реставрации. Если очень много утрат, то тебе как профессионалу нужно владеть информацией, чтобы находить образцы, сравнивать. Если хочешь стать профессионалом в реставрации, нужно развиваться во всех сферах.

- Вы знакомы с реставрацией в России. В чем специфика белорусской реставрации?

- Когда я решила ехать в Гродно после учебы в России, я не знала, как у нас обстоят дела с реставрацией. Думала – брать с собой свой микроскоп или нет? Как оказалось, в гродненском музее, где я начала тогда работать, даже микроскопа своего не было.

В Гродно есть только один ведущий реставратор. Реставрация по большому счету не должна превращаться в бизнес. И она не должна замыкаться только на одном человеке. Это должна быть команда людей, работающих на благо, поэтому и секретов никаких не должно быть – все работают воедино. В Гродно такого нет, здесь нет такого понятия как научная историческая реставрация, когда к вещи подходишь как к исторически важному объекту, а не просто создаешь новую картинку, чтобы она красиво смотрелась. Здесь часто делается неприемлемая халтура, никакие нормы и правила у нас не соблюдаются. Хочется вверить, все будет постепенно меняться.