Прежде чем коснуться заявленных тем, нужно несколько слов сказать о нашей организации. Мастерская была создана в 1974 г., вошла в состав Объединения «Росреставрация» и изначально специализировалась на реставрации всех видов живописи и художественного декора в интерьерах памятников архитектуры. Это и росписи, и иконостасные комплексы, и мебель, и изделия из цветного и черного металла, но основной профиль — это живопись. Наше предприятие всегда было хозрасчетным, т. е. оплата производится в прямой зависимости от выполняемого объема работ. Оплата аренды помещений, их ремонта, коммунальных услуг, налоговые отчисления и прочие расходы производятся из заработанных нами средств. Поэтому вхождение в 1990-е гг. в новые экономические условия для нас не было особой проблемой. Мы всегда работали и работаем по договорам, участвуем в объявляемых конкурсах. Одних художников-реставраторов у нас числится более 100 человек, из них почти треть — реставраторы первой или высшей категории.
Географические рамки объектов, на которых работаем, — от Калининграда до Новосибирска и от Валаама до Ближнегоо Востока. В Москве это такие объекты, как Московский Кремль, Храм Христа Спасителя, храм Василия Блаженного, Большой театр и еще десятки других. Упоминаю лишь основные, и не для саморекламы, а чтобы показать, что мы не новички, имеем большой опыт в производстве реставрационных работ и умеем выживать в самых неблагоприятных условиях.
Не буду говорить о недостаточности финансирования реставрации памятников, это и так все знают, а затрону другие проблемы, которые возникли в последние годы.
Вопрос об аттестации реставраторов и прежде всего художников-реставраторов назрел еще в пятидесятые годы XX столетия. Нужно заметить, что внутри некоторых организаций аттестации проводились и раньше. Так было, например, в Эрмитаже, где реставраторов аттестовывал Реставрационный совет музея. Но нужна была официальная государственная аттестация, имеющая юридическую силу. Причин для этого было несколько. В результате войны пострадало множество памятников и музейных коллекций. Тогда же в реставрацию пришло новое поколение. В учебных заведениях реставраторов не готовили. В реставрацию приходили в основном выпускники, получившие среднее или высшее художественное образование, искусствоведы или люди вообще без специального образования. Официальное утверждение квалификации нужно было для того, чтобы иметь возможность персонально поручать реставратору более или менее сложные и ответственные работы в зависимости от его опыта и профессионализма. Первая Государственная комиссия по аттестации реставраторов была создана приказом Министерства культуры СССР в 1955 г. (Приказ № 5 от 6 января 1955 г.). Главная задача Комиссии состояла в определении профессионального уровня реставраторов. В течение пятидесяти лет значительно расширился перечень специализаций реставраторов, корректировались приказами Министерства и Положение о комиссии и квалификационные характеристики.
В 1970-е гг. реставраторов стали готовить средние и высшие художественные заведения, что также нашло отражение в изменениях Положения об аттестации. Число реставраторов, желающих аттестовываться и повышать свою категорию, увеличивалось постоянно, причем даже в 1990-е гг. В последнее время ежегодно рассматривалось более 200 заявок только от художников-реставраторов.
В результате проведенной в 2004 г. административной реформы, коснувшейся, естественно, и Министерства культуры, Государственная комиссия по аттестации реставраторов оказалась ликвидированной.
Изменения государственной политики в администрировании, видимо, нужны. Но они не должны быть направлены против профессиональных интересов и интересов общества.
Для чего и кому нужна аттестация? Администрации любой реставрационной организации она, конечно же, нужна при приеме на работу. Реставраторам она нужна для трудоустройства (т. е. для поступления на работу в организации, для получения частных заказов). Поэтому понятна заинтересованность каждого специалиста в повышении своей квалификации. Нечто похожее на нашу систему аттестации есть и в других странах. Так, в Риме уже много десятилетий функционирует Реставрационный центр, занимающийся повышением квалификации реставраторов. Во Франции существует такая категория квалификации, как реставратор Лувра. Это не значит, что реставратор в Лувре работает, а свидетельствует о его профессиональном уровне.
Наша система аттестации складывалась на протяжении десятилетий, пережила советские и постсоветские времена, не выдержала лишь административной реформы. Хотя для функционирования комиссии нужна лишь одна штатная единица - секретарь, и это не слишком раздувает численность госаппарата. Все остальные члены комиссии — это приглашаемые специалисты из реставрационных мастерских, музеев, учебных и научных заведений.
Нужно иметь в виду и то, что в госбюджетных организациях, в основном в музеях, зарплата реставратора прямо зависит от его квалификации. Кроме того, аттестация действительна в течение пяти лет, после чего нужно хотя бы подтвердить имеющуюся категорию. Теперь сделать это невозможно.
Наличие в организациях аттестованных на высокие категории реставраторов должно учитываться при оформлении лицензий. Совершенно очевидно, что аттестацию реставраторов необходимо возобновить, и дальше откладывать это нельзя.
Теперь о том, как это сделать. После упомянутой реформы с трудом, но все-таки удалось восстановить при Министерстве культуры Научно-методический совет. В него входят (и в немалом числе) высококвалифицированные реставраторы и другие специалисты, члены ликвидированной аттестационной комиссии. И было бы, на мой взгляд, очень правильным привлечь НМС к подготовке Положения и других документов, необходимых для восстановления системы аттестации. Отсутствие аттестации в скором времени обернется засильем доморощенных реставраторов, как это было в конце XVIII — первой половине XIX в., а их ошибки мы исправляем до сих пор.
При Министерстве культуры до административной реформы была лицензионная комиссия, которая на основе установленного перечня документов решала вопросы выдачи лицензий на заявленные организациями и частными лицами виды реставрационных работ на памятниках федерального значения. Выдача лицензий — дело, казалось бы, довольно рутинное и формализованное. Тем не менее, не раз приходилось сталкиваться с такими ситуациями, когда организация-заявитель указывала в своем составе аттестованных реставраторов, которые на самом деле у них не числились, или подавалась заявка на одни виды работ, а представлялись аттестационные документы, в которых значились иные специальности реставраторов. Комиссия могла отслеживать такие нарушения. Сейчас такой комиссии нет.
Переданный на обсуждение в НМС перечень видов работ, вошедший в новое Положение о лицензировании, оказался настолько сокращен и обобщен, что возникает вопрос, а нужно ли само лицензирование? Коснусь лишь ситуации с живописью. В перечне указаны только реставрация монументальной живописи и станковой. Оказалась не учтена специализация реставраторов. Т. е. организация, имеющая, допустим, реставратора графики, получает право реставрировать иконы, картины и любые другие станковые произведения. То же можно сказать и о реставрации стенописи. Несоответствие перечня лицензируемых видов работ специализации художников-реставраторов ведет к тому, что организация, имея по одному реставратору монументальной и станковой живописи, получает право браться за любые работы в любой технике, на произведениях всех эпох — от наскальных росписей каменного века до нашего времени. Понятно, что эту ситуацию нужно исправить, поскольку лицензия выдается на реставрацию памятников, имеющих федеральное значение.
Кроме того, необходимо, чтобы лицензии выдавались только тем организациям, у которых художники-реставраторы (первой или высшей категории) находятся в штате. Если же они работают по контракту, то контракт должен быть заключен на весь срок, на который выдается лицензия. Постоянный квалифицированный состав специалистов будет гарантией качества реставрации и для предприятия, и для заказчика, и для органов охраны памятников.
Сразу поясню, что речь пойдет не о приватизации памятников, а о приватизации реставрационных организаций.
После первой полустихийной волны приватизации 1990-х гг. исчезли почти все крупные реставрационные предприятия России. Из их распавшихся осколков в течение 90-х гг. появилось много мелких, не государственных. Одни из них исчезли, другие нет. Это привело к тому, что большие реставрационные работы теперь выполняют, например, Капстрой, Дорстрой, Промстрой, а также зарубежные, в основном турецкие, строительные фирмы, не занимавшиеся раньше реставрацией. В результате реставрация довольно быстро может превратиться в евроремонт.
Поскольку в 1990-е гг. приватизация была делом добровольным, некоторые государственные реставрационные предприятия сохранили свой статус и уцелели. Сейчас это государственные унитарные предприятия (ГУПы). Они выжили, несмотря на все трудности 1990-х гг., когда государство вообще прекратило финансирование реставрации памятников. Эти организации сохранили и своих квалифицированных специалистов. Это можно сказать и о нашей организации, мы продолжаем работать в том числе и на крупных объектах, где для реставрации живописи нужны не единичные реставраторы или маленькие, в несколько человек, бригады, а десятки квалифицированных специалистов. Так, например, на реставрации живописи в Благовещенском соборе Казанского кремля, реставрацию которого надо было закончить к 1000-летию Казани, у нас в течение нескольких лет работало от 20 до 40 человек. При этом параллельно велись и уже закончены работы в Спасо-Преображенском соборе Валаамского монастыря, где нужно было примерно такое же число реставраторов, и на нескольких десятках других объектов по всей стране.
Ежегодно у нас проходят практику студенты учебных заведений, готовящих реставраторов живописи. Для них это почти единственная возможность получить практический опыт и понять, что такое школа реставрации.
С 2003 г. начался следующий этап приватизации, направленный против ГУПов. Несколько ведущих реставрационных организаций сразу же оказались в списке подлежащих приватизации. Я видел этот список — мы в нем стояли между магазинами, парикмахерскими и банями.
О том, что нас будут приватизировать, мы узнали с большим опозданием, получив по почте извещение от Росимущества. Возмутительно то, что все это делалось у нас за спиной, строго секретно. Возмутительно и то, что приватизация обязательна и должна проходить по одной схеме — превращение в ОАО и только или ликвидация при недостаточном уставном капитале.
С 2003 г. мы пытаемся противостоять этой государством благословленной кампании. Если мы выжили в 1990-е гг., когда государство нас бросило на произвол судьбы, и выжили именно как госпредприятие, значит, для нас это та форма, которая необходима. ГУПы — предприятия хозрасчетные, самоокупаемые.
Государству содержать их за счет бюджета не нужно, они не обуза для Минкультуры. Тогда возникает вопрос — кому выгодно? Понять это несложно. Все есть в документах, сопровождающих постановление правительства об акционировании. ГУПы преобразуются в открытые акционерные общества, все акции переходят в распоряжение Росимущества, затем проводится обанкрочивание. В реставрационной отрасли это сделать нетрудно, поскольку реставрация малоприбыльна. Прибыль государству должна давать не сама реставрация, а вводимые в эксплуатацию отреставрированные объекты. После банкротства предприятия реставраторы свободны; имущество, а это прежде всего недвижимость, переходит к Росимуществу, которое затем может решать, как распорядиться даром доставшимся ему зданием.
Таким образом, работа по сохранению культурного наследия оказывается поставленной в зависимость от сиюминутных коммерческих интересов заведующих госимуществом чиновников. Это положение надо менять. У реставрационных организаций должен быть выбор, формы приватизации нужны разные, а сама приватизация должна быть добровольной. Нам не простят неверных решений и ошибок грядущие, более умные поколения, которым достанутся развалины уникальных памятников и реставрационных организаций.