Несколько тысячелетий осуществляется деятельность по спасению и сохранению историко-культурного наследия, которая еще в античный период была определена как консервация и реставрация. С древнейших времен наиболее успешные восстановительные работы и имена тех, кто их исполнял, фиксировались в рукописях современников, высекались на пьедесталах восстановленных статуй, на мемориальных досках зданий, на обелисках храмов и т. д. Мы знаем имена Аристокла и Дамофонта, восстанавливавших знаменитые работы Фидия — статуи Афины в афинском Парфеноне и Зевса в Олимпийском храме. Позднее в записях современников мы встречаем имена великих художников, скульпторов и архитекторов, выполнявших миссию по спасению культурного и духовного наследия народов. Среди них Донателло, Верроккьо, Микеланджело, Бернини, Франс Хальс, Винкельман, Канова, Виолле ле Дюк, Моррис, Петенкофер, Ратген, Грабарь, Щусев и многие другие.
Все они стремились восстановить памятники прошлого (будь то скульптура, живопись, архитектура, произведения прикладного искусства) в том виде, который, как им казалось, отвечал авторскому — первоначальному состоянию. Нередко результатами были определенные или даже значительные искажения подлинных памятников, что стало осознаваться лишь в XVIII-XIX вв. Тогда в ряде стран Европы (в первую очередь в Италии и Великобритании) начало формироваться иное видение целей, задач и границ консервационно-реставрационных работ, близкое теперешним взглядам. В нашей стране эти проблемы широко обсуждались на Археологических съездах XIX—XX вв., а более четко были поставлены на II Всероссийском съезде художников в 1911-1912 гг. и в работе так называемой Эрмитажной комиссии 1916 года. Императорское решение по результатам деятельности Эрмитажной комиссии стало в России первым государственным документом по реставрации и сохранению подлинности памятников прошлого. К сожалению, лишь через три десятилетия, в октябре 1948 г., благодаря И. Э. Грабарю и А. В. Щусеву, было принято Постановление Совета Министров СССР, подписанное И. В. Сталиным, в соответствии с которым начали осуществляться действия по реальной охране и научной реставрации памятников истории и культуры. Эти работы проводились и контролировались ведущими учеными страны в форме научно-методического и реставрационных советов. К сожалению, в период правления Н. С. Хрущева и его преемников деятельность этих систем была сужена.
В то же время за границей многолетняя мировая реставрационная практика и теоретические дискуссии завершились принятием в 1964 г. так называемой Венецианской хартии, подписанной и признанной в том числе нашей страной.
В этом документе цель консервации и реставрации памятников определена как «сохранение их и как произведения искусства, и как исторического свидетельства». Сама реставрация «является исключительно высококвалифицированной операцией», задача которой — «сохранение и выявление эстетической и исторической ценности памятника на основании оригинального материала и подлинных данных». Реставрационный процесс «должен быть остановлен там, где начинается гипотеза».
Данные определения консервации и реставрации исходили из краеугольного постулата нашей деятельности — стремления к передаче памятников последующим поколениям «во всем богатстве их подлинности».
Таким образом, понятие подлинности стало основополагающим в отечественной и зарубежной реставрационной теории и практике. Необходимо помнить, что при определении подлинности произведения имеет важнейшее значение не только сюжет, композиция и характер его создания, но и фактура, патина и многие другие качества, которые необходимо бережно сохранять при реставрации. Утрата или повреждение их приводят к утрате подлинности.
В нашей стране научный и общественный контроль за соблюдением этих принципов в консервационно-реставрационной практике осуществлялся реставрационными советами музеев и реставрационных организаций, Научно-методическим советом страны, структура и система деятельности которых были сформированы и осуществлялись благодаря И. Э. Грабарю и его единомышленникам. В состав этих советов входили ведущие специалисты: реставраторы высокой квалификации, архитекторы, искусствоведы, историки, химики, физики, биологи и др. Квалификация реставраторов определялась и утверждалась Аттестационной комиссией, работавшей в системе Министерства культуры и состоявшей также из ведущих реставраторов страны. Такая демократическая форма общественно-научного контроля была уникальна в нашем государстве, так как она осуществлялась в период так называемого ныне «тоталитарного режима».
К сожалению, в 1990-е гг., когда, как принято считать, в стране начали формироваться демократические институты, эти реально существовавшие демократические органы научного и общественного контроля за реставрационными работами практически сошли на нет. Широкие реставрационные советы музеев и реставрационных учреждений, состоявшие, как правило, наполовину из ведущих специалистов этих организаций и приглашенных специалистов, практически исчезли или переформировались. Эти новые комиссии приобрели формальный характер, они состоят из небольшого числа заинтересованных лиц: заказчика, исполнителя и его руководителя, иногда дополняются несколькими «своими» людьми. Если раньше реставрационные советы представляли собой широкий форум специалистов гуманитарных и естественных наук (порой с разными точками зрения), вырабатывавших в процессе обсуждения осторожные и оптимальные решения по сохранению памятников искусства и истории, то ныне келейные решения сомнительных реставрационных советов приводят к искажению, повреждению и к реальной утрате нашего наследия.
Многие администраторы различных регионов, в особенности Москвы и Санкт-Петербурга, игнорировали Федеральный научно-методический совет при решении вопросов, касающихся реставрации выдающихся памятников национального и мирового значения. В результате этот ведущий научный орган страны в области охраны и реставрации памятников практически перестал выполнять свою наиглавнейшую функцию, которую он осуществлял более полувека в самые трудные идеологические периоды нашей истории. Следствием этого стали необратимые искажения и потери национального наследия в процессе так называемых «реставрационных работ» (здание Сената в Кремле архитектора М. Ф. Казакова, здание Гостиного двора архитектора Дж. Кваренги в Москве, композиции П. К. Клодта на Аничковом мосту в Санкт-Петербурге и др.). Памятники не только искажаются, они утрачивают свою подлинность, по воле администраторовзаказчиков превращаются в современные подделки, якобы имитирующие «первоначальный» вид. Не хотелось бы, чтобы наши потомки вторили словам роялиста Астольфа де Кюстина, сказанным в 1839 г. о правлении императора Николая I: «...в этой стране с исторической правдой считаются не больше, чем с клятвенным обещанием; здесь так же невозможно определить подлинность священных камней, как и достоверность слов и документов. В каждое новое правление исторические здания преображаются заново, словно бесформенная глина, по воле государя; и благодаря нелепой страсти, громко именуемой прогрессивным развитием цивилизации, ни одно здание не остается стоять на том месте, где было поставлено при основании; даже могилы не защищены от бурь императорской прихоти. В России и мертвые должны повиноваться причудам того, кто царит над живыми. Так и императору Николаю, который ныне ничтоже сумняшеся занялся архитектурой и перестраивает Кремль в Москве, подобные дела уже не впервой; ему уже случилось заниматься ими в Нижнем (Новгороде)». Далее Кюстин сообщает, что он был свидетелем того, как древний храм в этом городе ввиду ветхости и императорского желания установить его в более «представительном месте» был снесен и выстроен заново в пятидесяти шагах от прежнего места (туда был перенесен прах знаменитых предков, в том числе Минина). Потрясенный этим фактом, Кюстин пишет: «Теперь вы знаете, как понимают здесь уважение к праху мертвых, почитание памятников старины и поклонение изящным искусствам! Притом император, зная, что старина заслуживает почтения, пожелал, чтобы церковь-новостройку чтили наравне с прежнею; как же он поступил? объявил ее старинною, и она такою стала; так власть берет здесь на себя роль божества. Новый храм Минина в Нижнем является старинным, а ежеле вы сомневаетесь в сей истине, то вы просто бунтовщик.
Единственное искусство, в которым преуспели русские ...лучше всякого другого современного народа они умеют изготавливать старину, от того-то сами ее не имеют»*.
Причин этому много. Главная — игнорирование администраторами всех уровней специалистов, как в сфере практических работ по восстановлению памятников прошлого, так и в области контроля за ними. Самое удручающее, что в последние годы так называемой «рыночной экономики» реставрационные работы на уникальных памятниках федерального значения по воле местных администраторов проводятся без учета мнения Федерального научно-методического совета и поручаются не реставраторам высшей квалификации, а «своим» неаттестованным или имеющим низкую аттестацию исполнителям (пример тому — работы со скульптурами П. К. Клодта на Аничковом мосту или с Александрийским столпом в Санкт-Петербурге и композицией В. И. Мухиной «Рабочий и колхозница» в Москве).
Опасность заключается в том, что подобные исполнители и их заказчики не представляют целей, задач и границ научной реставрации, искажают бесценные памятники, превращая их в современные новоделы с весьма сомнительными художественными и историческими качествами. Распространенной ошибкой в их работах является непрофессиональное использование современных зарубежных реставрационных химических препаратов, ставших ныне легкодоступными благодаря открытости западного рынка. Но непрофессиональное использование агрессивных компонентов в дальнейшем становится причиной последующих ускоренных разрушений.
Не менее острой стала проблема прекращения деятельности Аттестационной комиссии при Министерстве культуры. Услышанные недавно высказывания оппонентов о демократическом праве каждого на выполнение любых реставрационных работ вызвали у меня желание предложить этим господам обратиться к случайным прохожим с просьбой выполнить для них операцию аппендицита или лечение зуба. Как известно, реставрация постоянно сравнивается с хирургией, а хирургами являются специалисты, не только обучавшиеся в медицинских вузах, но и прошедшие под наблюдением опытных хирургов многолетнюю практику. Четверть века назад директор Римского реставрационного центра сэр Бернард Фельдэн неоднократно повторял, что подготовка профессионального реставратора требует больше затрат, чем физика-ядерщика.
Одна из основных причин того, что администраторы всех уровней (от министерских до местных, в том числе и музейных) позволяют себе игнорировать рекомендации и решения специалистов, — реальная бесконтрольность любых их действий и ненаказуемость за самые пагубные последствия их распоряжений. Несколько десятилетий назад, при «тоталитарном» контроле, это было чревато серьезными репрессиями. Поэтому тогда администраторы, боясь профессиональной ошибки, предпочитали перекладывать ответственные решения на советы различного рода специалистов (в нашем случае на ученые, реставрационные и научно-методические советы). В современных условиях для сохранения национального наследия и формирования правового государства необходимо восстановить реальную полноценную деятельность различного рода советов профессионалов от научно-методического совета до реставрационных советов на местах (в музеях, реставрационных учреждениях).
В настоящее время необходимо возобновить деятельность Аттестационной реставрационной комиссии из ведущих специалистов страны в системе Министерства культуры России. Крайняя необходимость этого определяется тем, что многие реставраторы, прошедшие несколько лет назад аттестацию, в соответствии с законодательством ее юридически утрачивают. Возобновление деятельности Аттестационной комиссии ныне приобрело важное государственное значение. При этом важно, чтобы ее члены могли постоянно и регулярно посещать музейные и реставрационные учреждения в разных городах страны, а не принимали свои решения на основании присланных в Комиссию паспортов и фотографий. Важно видеть воочию, как, каким образом, какими методиками и материалами пользуются реставраторы не только претендующие на определенную аттестацию, но и получившие ее ранее. Это необходимо для реставраторов Москвы, Санкт-Петербурга и других регионов страны, которые в последние полтора десятилетия в значительной мере утратили прямые контакты и не представляют себе деятельности новых поколений, приходящих на смену предшественникам.
Актуальность этой проблемы определяется возникновением в 1990-е гг. широкого антикварного рынка и вовлечением в эту рыночную деятельность многих случайных исполнителей восстановительных работ, претендующих считаться профессиональными реставраторами. Их поновительская деятельность отразилась на многих произведениях, представляемых на регулярных антикварных салонах.
К слову сказать, проблема порчи произведений искусства по заказу малограмотных антикваров и коллекционеров с самого начала стала беспокоить профессиональных опытных музейщиков и реставраторов. Но до последнего времени на их опасения внимания не обращали и к их мнению не прислушивались. Теперь же, когда разразились скандалы в связи с фальшивыми «шедеврами» знаменитых русских художников, все стали искать виновников. Самое огорчительное, что многие до сих пор не понимают неменьшей опасности поновительских реставраций. Нам уже приходилось сталкиваться с картинами и скульптурами Айвазовского, Шишкина, Демут-Малиновского, Мартоса, Антокольского и других выдающихся художников, прежде бывшими первоклассными произведениями, но теперь изуродованными поновителями и утратившими свою подлинность.
Для музеев нашей страны нерешенной актуальной проблемой является мониторинг произведений искусства, как хранящихся в фондах, так и экспонирующихся, а нередко (это касается скульптуры) находящихся под открытым небом. Активная эксплуатация произведений на передвижных выставках, отсутствие научного контроля за их состоянием, неоднократные реставрационные работы с ними и т. д. становятся причинами утраты их подлинности. Как неоднократно заявляли многие выдающиеся специалисты в области реставрации (Б. Фельден, Дж. Торрака и др.), предотвращение болезни лучше ее лечения.
Джордже Торрака, возглавлявший когда-то Римский реставрационный центр, верно отмечал, что «реставратор будущего — это специалист научно, технологически и культурно образованный. Он привлекает других специалистов для получения информации, необходимой для проводимых им работ. Он будет исключительно ленив, основывая свои действия на принципе минимального вмешательства. Возможно, он потеряет свое природное желание трудиться в поте лица, потому что ему будут хорошо платить за то, что он будет присматривать за произведением длительное время и прикасаться к нему редко и самым нежным образом. Он будет похож на семейного доктора, которому платят за то, чтобы он держал пациентов в хорошей форме, а не на хирурга, демонстрирующего высокий класс в экстремальных условиях».
Мне нередко приходится повторять моим студентам — будущим музейным работникам, искусствоведам и реставраторам: отличие нашей специальности от врачебной в том, что ошибки врачей зарываются в могилы, а наши ошибки останутся на произведениях и памятниках прошлого для проклятия последующими поколениями. Поэтому необходимо не оттягивать на долгие годы вопросы возобновления деятельности Аттестационной комиссии Министерства культуры, полноценной работы Федерального методического совета и расширенных реставрационных советов музейных и реставрационных учреждений, а в ближайшее время принимать по ним соответствующие решения на всех уровнях.